Микки Рурк арестован за вождение в нетрезвом виде

8 ноября 2007 года актер Микки Рурк был арестован в Майами по подозрению в вождении в нетрезвом состоянии, передает Associated Press.

По данным полиции, 51-летний Рурк развернулся на красный свет, после чего его скутер начал вилять из стороны в сторону. У актера было красное лицо и воспаленные глаза, речь была невнятной, к тому же от него пахло алкоголем. "Я не пьян, я даже столько не пил", - заявил задержанный.

Провалив тест на алкоголь, Микки Рурк отправился в участок, откуда его освободили под залог в тысячу долларов. Актер был неоднократно уличен в злоупотреблении наркотиками и алкоголем на протяжении своей карьеры.

lenta.ru

Микки Рурк сыграет в "Рестлере" Ароновски

Киноактер Микки Рурк сыграет в драме "Рестлер" (The Wrestler) режиссера Дэррена Ароновски (Darren Aronofsky), съемки которого начнутся в январе 2008 года, сообщает Variety.

Рурк исполнит роль пожилого рестлера Рэнди Робинсона по кличке "Таран" (Randy "The Ram" Robinson), который в последний раз выходит на ринг. Действие картины происходит в 1980-е годы в США.

Предполагалось, что эту роль сыграет Николас Кейдж, однако он покинул проект. Сценарий к фильму написал сам Ароновски в соавторстве с Робертом Сигелом (Robert Siegel).

Сейчас Ароновски числится режиссером драмы "Боец" (The Fighter) о боксере Микки Варде и его пути к званию чемпиона мира в легком весе. Ранее Ароновски снял такие фильмы, как "Фонтан", "Реквием по мечте" и "Пи".

lenta.ru

Ронни, дело в том, что с г.р. Микки Рурка действительно история загадочна, она точна не определена, версии разные.
Одна из версий - 1956 год, он указан на сайте IMDB.com, я брала информацию оттуда.

А на русском фан-сайте Рурка в биографии написано следующее:
"...точная дата рождения неизвестна, называются 1950, 1953 и 1956 годы, он появился на свет 16 сентября"... читать биографию дальше>>

Так что, если уж на фан сайте актера не нашли точного ответа на этот не простой вопрос, то похоже подлинная дата рождения Микки остается загадкой до сих пор...

Позже добавлю еще статей)))

"АиФ. Суперзвезды", №13 от 8 июля 2003г.

ФИЛИП Андре Рурк-младший сидел на полу гостиной и сплевывал кровавые сгустки на пол. Онемевшим от боли языком он провел по зубам. Большинство из них отсутствовало. Сглотнув солоноватую теплую жидкость, парень поднял лицо на того, кто минуту назад ловким ударом сбил его с ног. Того, кто сейчас стоял перед ним, нагло расставив ноги, с улыбкой победителя на широких губах и руками с раздутыми синими венами, которые по-прежнему были сжаты в кулаки.
«ТЫ ПОНЯЛ меня, маленький ублюдок?! — зрачки у мужчины мгновенно сузились до размера точки, он занес пятерню для очередного удара. — Сколько раз говорить — не суйся домой раньше пяти, иначе я вышибу тебе мозги!» Рурк оттер с губ кровянистые подтеки и процедил сквозь шатающиеся зубы: «Да». — «Что ты мямлишь?! Что значит «Да»? Ты случаем не забыл, с кем разговариваешь?!» Мальчик сглотнул, опустил глаза к полу, на котором алели еще свежие капли, и отчеканил: «Да, отец. Я все понял. Такого больше не повторится, сэр».

Раунд первый: Рурк против зова крови.

КАЖДЫЙ раз, называя Пола отцом, Рурк чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он ненавидел отчима со всей яростью, на которую только был способен семилетний ребенок. Каждый день с изощренностью настоящего мастера Пол оставлял новые ссадины на его тонком мальчишеском теле. Неделю назад он раскроил парню голову лишь за то, что тот забыл убрать за собой со стола чайную чашку. Вчера Филип весьма некстати начал щелкать пультом телевизора, не спросив предварительно разрешения у главы семьи, за что поплатился выдранным с макушки пучком волос. Сегодня Рурк пришел пораньше из школы и, будучи уверенным, что дома никого нет, наткнулся на Пола, который увлеченно любил на супружеском ложе очередную мягкотелую официантку: лишь приоткрыв на секунду дверь в спальню, Филип остался без двух передних зубов. Он и не думал рассказывать об этом матери — по тому, как мелко дрожали пальцы ее рук и как часто она плакала по ночам, сидя на кухне без света, можно было предположить, что женщина давно уже не питает иллюзий по поводу собственного брака. Разойдясь с Рурком-старшим, Энни спустя месяц вышла замуж за Пола Смита, бравого офицера полиции, мужчину с холодными глазами, огромным мясистым телом и неприятным запахом изо рта. Семья — молодожены и семеро детей от прошлого брака Энни — перебралась в Либерти-Сити в Майами, где поселилась в старом, но просторном доме с видом на городской парк. Филип был самым младшим и самым болезненным из семерых детей. Он тайком писал письма родному отцу, который ни разу не удосужился ему ответить, каждый вечер зализывал раны после стычек с Полом и почти не улыбался. Днем Филип Рурк бродил по бедным кварталам города и яростно дрался с кубинцами, чьи побои сносить было значительно легче, чем издевательства отчима.
В свое время его настоящий отец, крупный мужчина с доминирующей ирландской мастью, занимался тяжелой атлетикой, и, впервые попав на занятия в боксерский клуб, Рурк-младший почувствовал зов крови, понял, что это его призвание. Спустя пару лет, когда Пол в очередной раз захочет проучить «малого», Рурк ответит ему прямым ударом в голову, вложив в свой кулак всю накопившуюся за десять лет ненависть. Тем же вечером Энни, с трудом уложив взбешенного супруга спать, попросит сына уехать из дома и из города. «Ты пойми, — вытирая слезящиеся глаза, скажет она ему, — я так люблю тебя! Но ты не можешь продолжать жить здесь… Когда-нибудь вы с Полом непременно поубиваете друг друга, а я не намерена хоронить ни одного из вас». Пока Рурк молча собирал сумку, женщина курила и плакала. Он ушел ночью, оставив на память отчиму прощальный подарок — два выбитых зуба.

Раунд второй: Рурк против зова славы

У НЕГО была большая вихрастая голова и две хорошо скроенные руки, которыми он зарабатывал себе на жизнь. Кроме того что парень профессионально дрался на ринге, испытывая при этом болезненное удовольствие от каждого полученного и нанесенного удара, Рурк подрабатывал вышибалой в баре для трансвеститов, продавал каштаны в Центральном парке, чистил бассейны, натаскивал бойцовских собак. Каждый вечер он возвращался в холодную, плохо освещенную комнатку отеля «Гринвич Виллидж», ужинал пакетом чипсов, включал телевизор и спустя несколько минут проваливался в пустой тяжелый сон. Пару десятков долларов, которые он зарабатывал за день потом и кровью своего окончательно потерявшего чувствительность тела, Рурк складывал в жестяную коробку из-под печенья, после чего убирал ее в тайник под отвалившиеся половицы. Отказывая себе порой в лишнем куске мыла и хлеба, парень упорно копил. Нет, он не посылал деньги маме и сестрам — с некоторых пор он с трудом мог воскресить в памяти лица родных; не мечтал купить себе роскошный кадиллак или, на худой конец, ботинки и приличный костюм, чтобы девушки, старательно обходящие его стороной, наконец-то обратили на него внимание. Рурка устраивало его убогое жилище, однообразность завтраков и ужинов, отсутствие друзей и подруг — единственное, о чем он беспрестанно мечтал, — это поступить в актерскую студию. Дело оставалось за малым, а именно за четырехстами долларами, которых у него не было и которые он намеревался заработать любой ценой.
Сцена была вторым местом после ринга, где Рурк чувствовал себя в родной стихии. Разбивая сопернику голову и глядя на собственные кулаки, забрызганные чужой еще теплой кровью, он видел себя на вершине мира. Поступив в колледж и оказавшись впервые на сцене, парень понял, что в тот момент, когда он произносит текст, смотрит в зал или просто молчит, нет на свете человека важнее его. Чувство собственного превосходства, от которого распирало грудь, было необходимо ему как воздух. Слишком часто Рурку приходилось опускать глаза и делать шаг назад, чтобы теперь так легко отказаться от мечты стать великим — актером ли, боксером — не важно. Просто лучшим.
Он стоял перед дверью директора нью-йоркской актерской студии — глаза не моргают, плечи и грудь напряжены и слегка поданы вперед (профессиональная привычка боксера), правая рука в кармане, там — сложенные бумажка к бумажке четыреста долларов. Лысоватый начальник, внешность которого мгновенно выдает его любовь к разного рода удовольствиям, протягивает посетителю руку. Вместо приветствия Рурк достает из кармана деньги и неопрятной кучкой высыпает их на стол. Директор, моментально оценив ситуацию, переходит к делу: «Как тебя зовут, приятель?» Парень какое-то время смотрит исподлобья в порозовевшее лицо хозяина, проводит рукой по спутанным волосам, отросшей щетине, вымученно улыбается половиной рта, так как правая часть челюсти у него фактически не движется и до сих пор кровоточит (повредил во вчерашней схватке), и хриплым голосом произносит: «Микки». «Хм, Микки, говоришь… Как Микки-Маус, что ли? Вроде как мышонок?» — лысый заметно нервничает и все же пытается шутить. «Можно и так сказать», — отвечает Рурк, дивясь собственной сентиментальности, которая так не вязалась с его нарочито воинствующим внешним видом: «мышонком» его называла только мама, и это было слишком давно для того, чтобы и по сей день трогать за сердце.
Большего счастья он и представить себе не мог: репетиции, роли, мандраж перед выходом на сцену, сравнимый разве что с внутренней дрожью перед боем, и вечерняя сладкая опустошенность, с которой он возвращался домой. Бывало, Рурк засыпал, не снимая ботинок и кожаной куртки, приходил и тут же замертво падал на кровать, моментально погружаясь в беспамятство. Он по-прежнему жил один, спал только с проститутками, питался одними чипсами, но теперь Микки чувствовал себя счастливым. Однажды к ним на репетицию заглянул режиссер Лоренс Каздан — тот, что спустя несколько лет даст Рурку роль в своем фильме «Жар тела», — и долго не мог прийти в себя после того, как в течение часа наблюдал за парнем, который заходился на сцене словно бесноватый. Подойдя к Рурку после спектакля и глядя в его обескровленное потное лицо, он сказал: «Молодой человек, да вы просто в предынфарктном состоянии! Нельзя так тратить себя. Что от вас останется, к примеру, через пару лет? Это всего лишь театр, и все здесь делается понарошку». «Я по-другому не умею, — ответил Рурк. - И не хочу».
Диплом актера наконец-то был в руках; парень сжимал его, как когда-то те заветные четыреста долларов. Он чувствовал, что его подташнивает и знобит от голода, но понимал, что теперь на вершине. Шел 1978 год, Рурк отправился в Лос-Анджелес. Он участвовал в семидесяти восьми кинопробах, и ни одна из них не принесла ему даже самой маленькой и незначительной роли. На него смотрели, его изучали, просили сыграть сотый по счету отрывок, после чего говорили, что перезвонят, и исчезали. Одним Рурк казался слишком импульсивным, другим — неправдоподобно грубым, третьим просто не нравилась его нагловатая ухмылка и чудовищная кожаная куртка. Как и прежде, его кормили кулаки и озлобленность, которой за последнее время стало еще больше.
Сэр Стивен Спилберг пришел в восторг, увидев рябое и недоброе лицо Рурка, почувствовав запредельную энергию, с которой тот играл на сцене, и дал ему роль в своем фильме «1941» — правда, всего лишь статиста, но и это показалось Микки неплохим началом. Дальше были эпизоды и сериалы, поверхностные, но нужные знакомства и известность, которая постепенно приходила к голодранцу, по-прежнему трижды в неделю выходившему на ринг. В 1981 году от пьянства скончался родной отец Рурка — Мик единственный из семерых детей приехал к нему на похороны. Рурк-старший не дожил ровно год до того дня, когда его сын получил роль в фильме «Бойцовая рыбка» Фрэнсиса Форда Копполы, которая сделала его знаменитым.
Похоронив отца и женившись спустя год на Дебре Фойер — девушке с мягкими каштановыми волосами и кукольной улыбкой, Рурк понял, что готов оставить бои, депрессии и выпивку и начать жить, как многие, — спокойно, размеренно, комфортно. Молодые сняли дом с большой верандой, завели собаку и приобрели в кредит приличную машину. Дебра, как и Микки, была актрисой, правда, более заурядной, нежели ее муж, но это отнюдь не мешало девушке иметь здоровую дозу амбиций по поводу собственной карьеры. Когда однажды Мик, утешая супругу после очередного неудачного прослушивания, предложил ей оставить кино, родить ему сына и заниматься домом, девушка запустила в него вазой и, перед тем как хлопнуть дверью, выкрикнула: «Нашел дуру! Всю жизнь подтирать задницу твоим выродкам и возить грязь за тобой! Забудь об этом или женись на собственной мамочке — она, может, и согласится быть половой тряпкой у такого мужика, как ты. Запомни раз и навсегда, я — не такая!» Тем же вечером Рурк разбил взятое в кредит авто и подрался со своим агентом. Три года брака бесславно закончились, и Микки об этом ничуть не жалел. Жизнь снова завертелась в привычном ритме — самоистязание перед камерой, безысходность и кровь на ринге и ночи, до отказа наполненные тишиной.

Раунд третий: Рурк против зова плоти

1989 ГОД, Лос-Анджелес. Рурк вместе с режиссером Залманом Кингом просматривает девушек, пришедших на пробы к фильму «Дикая орхидея». Актер выбирает ту, что должна заставить его потерять голову. Пять часов кастинга, и все впустую. Девицы, как одна, нелепы и вульгарны: все, что они так беззастенчиво демонстрируют и выпячивают перед двумя незнакомыми мужчинами, Микки видел сотни раз. Подобное уже давно не действует на него. Жужжит вентилятор, Мик курит одну за другой крепкие сигареты и утомленно смотрит сквозь Залмана. Кэрри Отис, номер двадцать три, вошла и замешкалась у дверей: неуклюже зацепилась юбкой за ручку, выронила папку с текстами и, виновато улыбаясь, повернулась к мужчинам. Голубые, практически прозрачные глаза, беспорядочно разбросанные по плечам темные волосы, невинная нежная улыбка, руки, беспокойно теребящие подол платья… Пока Микки безрезультатно пытался прийти в себя, выровнять дыхание, усмирить сердце, Залман привычно равнодушной фразой предложил гостье раздеться. Без тени кокетства девушка тянет лямочку платья вниз и обнажает нежные фарфоровые полушария грудей, узкие бедра, гладкие загорелые ноги. «Не стесняйтесь, милочка, нам нужно посмотреть вас всю», — произносит Залман, делая упор на слово «всю», предлагая тем самым избавиться от тонкой полоски нижнего белья. «Нет. Хватит», — хрипло произносит Мик и, прикуривая очередную сигарету, размашистым шагом направляется к выходу. «Я буду сниматься только с ней», — произносит он, не оборачиваясь, уже у дверей.
Он тушил о нее свою боль, и Кэрри принимала ее, еще не зная, как будет страдать, но внутренне уже готовая ко всему. Микки обнимал ее руками, от которых пахло табаком и кровью, целовал губами, непривычными к ласке, и держал свою ладонь между ее горячих бедер даже во время съемок. Они выходили из гостиничного номера «Форталерза», чтобы сделать очередной дубль, после чего тут же, не сговариваясь, поднимались обратно. То, что творилось за закрытыми дверями, было для обоих настоящим откровением: Мик не представлял, что все еще способен любить — не пользоваться чужим телом, как бездушным куском мяса, не брать, а отдавать свое тепло, Кэрри же впервые чувствовала себя неотделимой частью кого-то. Этот кто-то был старше ее почти на двадцать лет, имел рябое лицо и настойчивые руки, много курил и мало говорил о будущем, в том числе и совместном.
В тот съемочный день на площадке было только четверо: Рурк, Кэрри, режиссер и оператор. В декорациях спальни снимали сцену первой совместной ночи героев. Свет притушен, камера включена, Залман нервно трет виски и командует начинать. «Доверься мне», — шепчет Микки и привычным движением стягивает с Кэрри тонкую ткань платья. В какой-то момент девушка почувствовала, что это не совсем кино. А если быть точным — совсем не кино. Один бесконечный дубль, и камера запечатлела все до мельчайших нюансов: их поцелуи, ласки, Рурк входит в Кэрри по-настоящему, как делал это ровно час назад в гостиничном номере, она начинает сопротивляться, но вскоре оседает в его руках и напрочь забывает о том, что на них неотрывно смотрит Залман и объектив кинокамеры.
Сцена вошла в фильм, но разразился громадный скандал, и во многих странах мира «Дикая орхидея» вышла в урезанном варианте. На премьере, на которую Микки пришел под руку с Кэрри, к ним подошел Залман Кинг, пристально посмотрел в глаза каждому и сказал вполголоса: «Мне кажется, ребята, что я сделал для вас значительно больше, чем вы для меня».

Раунд четвертый: Рурк против зова жизни

ВЕРНУВШИСЬ домой в Лос-Анджелес, Рурк и Кэрри стали жить вместе. Они по-прежнему много времени проводили в постели, но на этом список общих тем и разговоров для них заканчивался: девушка продолжала работать фотомоделью, в то время как Мик дни напролет проводил в их большом доме в обществе бутылки и наркотиков, которые на время заменяли ему отсутствующую Кэрри и предложения сниматься. Как-то они вместе ехали с очередной модной вечеринки, и Рурк, будучи в сильном подпитии, начал изводить подругу расспросами о том, кто все те мужчины, что подходили к ней после показа, целовали запястья, пожирали глазами ее загорелое, почти обнаженное тело. «Не сходи с ума», — раздраженно ответила Кэрри и уже в следующую секунду получила мощный удар в челюсть. Удар профессионального боксера, коим и являлся ее возлюбленный. Врачам в больнице девушка с бледным, осунувшимся лицом и в залитом кровью платье сказала, что споткнулась и упала с лестницы. Выйдя на следующий день из клиники, Кэрри и Рурк решили пожениться.
Он тушил о нее свою боль, мучаясь при этом так, что ломило виски. Микки бил свою молодую жену часто и жестоко. Все чаще девушка приходила в модельное агентство в темных очках, закрывавших половину лица, и уходила спустя четверть часа, ссылаясь на недомогание. Спустя несколько месяцев постоянных недомоганий от ее услуг не без сожаления, но все же отказались. Во время романтических каникул в Риме у Кэрри случился выкидыш, и врачи, проведя полное обследование, пришли к заключению, что миссис Рурк из-за полученных травм не сможет иметь детей. Мик просил прощения, целовал ноги жене и божился, что это больше никогда не повторится. Тем же вечером он наносил на ее хрупкое девичье тело новые орнаменты из синяков и ссадин, и все начиналось сначала. В очередной раз прося прощения, Рурк поклялся, что, если Кэрри уйдет, он отрубит себе палец. Кэрри, прикладывая к лицу холодный компресс, начала собирать сумку, и через полчаса в одну из больниц Лос-Анджелеса был доставлен Микки Рурк с мокрым окровавленным полотенцем под мышкой, в которое была завернута отрезанная фаланга пальца.
Они всегда возвращались к одному и тому же. Кэрри, пытаясь избежать побоев, наскоро бросала в сумку косметику, таблетки и сигареты и выбегала на улицу. Рурк догонял ее, валил на землю, бил, не экономя энергии и злости, и волок за волосы обратно. Однажды соседи, ставшие свидетелями очередной безобразной сцены, вызвали полицию: у потерпевшей было обнаружено несколько недавно сросшихся переломов, а также бесчисленные свежие синяки. Кэрри подала на виновника в суд, и Микки Рурку было запрещено приближаться к миссис Рурк ближе чем на сто метров.
Кэрри долгое время находилась в клинике, в то время как Микки пришлось переехать из шикарного особняка сначала в гостиничный номер, потом в съемную квартиру, а затем и вовсе в заброшенный фургончик. Рурк уже давно не снимался, и кредиторы, у которых он брал в долг в счет будущих картин, после ухода жены отняли у него практически все его имущество. Теперь Микки Рурк, получавший пять лет назад за роль в фильме по десять миллионов долларов, жил вместе со своими пятью собаками чау-чау в прицепе, оборудованном газовой плитой и холодильником. Телефон молчал, а вскоре его и вовсе отключили за неуплату. Лицо, которому поклонялись миллионы, походило на не выглаженную маску из-за многочисленных пластических операций, которые Рурку приходилось делать после очередного удачного боя. На его теле не было живого места, и в этом оказался виноват не только бокс — вживаясь в роль, Микки шел на любые жертвы: для «Крестного отца Гринвич Виллидж» он поправился на двенадцать килограммов, для «9 1/2 недель» — похудел на девять, месяц проработал в полиции для «Года Дракона», сделал татуировку бойцов ИРА для «Отходной молитвы», вырвал два зуба для «Пьяни» и в «Своем парне» вживую провел все боксерские раунды. В знак благодарности тело регулярно, особенно по утрам, напоминало ему о принесенных на алтарь искусства жертвах. Жертвах, о которых сейчас никто и не помнит. Разве что только Кэрри…
Выйдя из клиники, миссис Рурк забрала из суда иск и принялась писать свою биографию. На вопрос папарацци, почему она приняла такое решение, бывшая фотомодель, выдержав долгую паузу, ответила: «Перед тем как вернуться к нему, я должна все вспомнить».

P. S. Недавно Микки Рурк, не снимавшийся в кино больше семи лет, сыграл неглавную роль в фильме «Высший пилотаж». А еще раньше их видели вмести с Кэрри Отис в Риме — пара под руку гуляла по парку и выглядела по-настоящему счастливой. Микки вел на поводке чау-чау, а на лице девушки красовались огромные солнцезащитные очки.

А насчёт новенького, то без проблем. :]

Сердце Ангела. Фильм Алана Паркера. Очень краткое содержание

Герой Микки - частный сыщик Гарри Энджел - разыскивает без вести пропавшего рок-н-рольного певца, популярного в 60-х годах. Пройдя через ряд ужасных событий и приключений, он делает открытие, что человек, которого он разыскивает, это он сам, а его заказчик - никто иной, как Люцифер! Причем финал картины - открытый - мы не знаем, что дальше произойдет с героем - каждый изнас может придумать свой вариант финала, ведь там возможен и хеппи энд и наоборот. Фильм сделан настолько мастерски, что каждая сцена в нем - это особое произведение искусства. Это не похоже на плоские мистические подростковые фильмы, которыми нас пичкает в последнее время Голливуд. Это философский и символический фильм, вместе с тем, этот фильм не представляет собой депрессивное и суицидальное произведение. Это произведение абсолютно логичное и не глючное. Этот фильм направлен на внутренние ощущения.
Алан Паркер - это совершенно особый режиссер, я бы сказала, даже очень склонный к психоделике и сюрреализму. Вот фильм по Пинк-флойдовской "СТЕНЕ" тоже делал он. Потрясающе зрелище до мурашек по спине.
Это уже просто вошло в классику. Если у тебя есть возможность, найди эти фильмы - не пожалеешь. Это остается в душе на всю жизнь.

http://rourky.narod.ru/album_17/AH21.JPG

это кадры из фильма, но они неудачные.

. Рурк сыграет злодея с русскими корнями по прозвищу Хлыст. Продюсеры утверждают, что персонаж Рурка — «злая» версия Железного человека, который борется против супергероя.

Кроме того, ему предстоит сыграть серьёзную драматическую роль в инди-драме «Пьесы страсти» ("Passion Plays") сценариста и режиссёра Митча Глэйзера («Рекрут», «Большие надежды»). Сюжет фильма держится в строжайшем секрете. В данный момент для Рурка подыскивают актрису на главную женскую роль.

Чего я еще могу добавить?????!!!!!
Старина Микки превзошел все мои ожидания! Я думала, что он более замкнутый человек. Оказалось, что для него Россия тоже оказалась своей в доску!

КиноКадр, Роман КУЛАНИН, 25 марта 2009

Вакханалия, прошедшая в конце февраля, известная всему прогрессивному человечеству под названием «Оскар», несмотря на уже почти наступившую весну, по-прежнему дает о себе знать. Хитрая кинокомпания «Вольга» после успешного дебюта в отечественном кинопрокате «Миллионером из трущоб» на этой неделе намерена очаровать дорзрителей художественном фильмом «Рестлер», ещё одним знаковым событием голливудского кинопрома.

Самого «Рестлера» изначально преследует какая-то двоякость: с одной стороны громкие имена Даррена Аронофски и Микки Рурка. С другой — почти догмовский формат, единственное оправдание которому — мизерный, непонятно по каким причинам, бюджет, которого отечественным мастерам блокбастеров не хватило бы даже на пиар-кампанию.

Восприятие четвертого фильма Аронофски под стать самой картине — главный приз Венецианского кинофестиваля, зато полное игнорирование в оскаровской раздаче, это притом, что Рурк был чуть ли не главным претендентом на истукана, благополучно ушедшего к Шону Пенну. Ну, хоть в родном прокате окупился, что, опять же, вспоминая бюджет, не такой уж и верный повод для радости.

В нашем с вами отечестве отношение к Микки Рурку несколько особенное — отсюда и недельной давности приезд покорителя рингов в Москву — герой-любовник 80-х, по совместительству парень, вышибающий зубы у недоброжелателей, в модные 90-е как-то притих, оправдывая всё это чрезмерной любовью к боксу.

Уже в новом тысячелетии нечто похожее на Страшилу с развитой мускулатурой вернулось-таки на большой экран, попутно приоткрывая завесу тайны: режиссёры-сволочи не дают хороших ролей, неправильный пластический хирург испортил лицо и прочие невзгоды звёздной жизни. И тут подоспела почти автобиографическая картина некогда культового режиссёра.

Сюжет «Рестлера» одновременно вызывает и удивление, и раздражение — причём, из-за одного и того же: это ещё одна история про то, что если делать своё дело, то всё будет правильно. Видавший лучшие дни рестлер по кличке Баран живёт в домике на колёсах, сражается за копейки на ринге с такими же старпёрами, как и он сам, романтизирует отношения со стриптизёршей, совершенно не помнит о своей дочке и думает, что 80-е ещё на дворе.

Ситуацию — совершенно по аристотелевской «Поэтике» — меняет сердечный приступ, означающий вето на поединки, налаживание отношений с давно забытой дочкой, всё более долгие тет-а-теты с той же стриптизёршей и, главное, осознание, что Cinderella уже лет десять никто не слушает, а у игровой индустрии есть Call of Duty вместо кукольного реслинга на Nintendo. В общем, самый натуральный трафарет, который можно обнаружить в каждой второй инди-картине, выходящей в столице мирового кинематографа.

Всё бы ничего, если бы некогда славный Даррен Аронофски помнил про свою фильмографию, а не копировал подчистую наработки датских коллег десятилетней давности. И право, от человека, который некогда поставил «Пи», «Реквием по мечте» и бестолковый, но совершенный в визуальном плане «Фонтан», ждёшь, по крайней мере, что он вспомнит про штатив, а не будет играть в студента киношколы.

Но это только половина беды, вторая — скучные, монотонные мизансцены, занимающие почти две трети не самого короткого фильма, информативность которых, как и художественная реализация, скажем мягко, под очень большим вопросом. Такие упрёки были бы безосновательными, скажем, к господину Бондарчуку-младшему, который отродясь не понимал художественной композиции кадра, но Даррену, ранее проходившему как отрада киноманов, таких, наверное, не избежать.

Заключительный номер — это саундтрек, ответственным за который числится Клинт Манселл. Так вот — в это не верьте больше всего, «Рестлер» для большей художественной аутентичности забит двумя, а может и тремя десятками композиций, исполняемых патлатыми ребятами в лосинах, так что нового Lux Aeterna вы никак не услышите.

Тут внимательный читатель скорее всего спросит: а что же хорошего в «Рестлере»? На что ему незамедлительно последует ответ — Микки Рурк, играющий, наверное, лучшую роль в своей жизни. Тут вам и явное биографическое сопоставление, придающее роли куда большую значимость и выразительность, личное обаяние, мастерство — называйте, как хотите — превращающее его персонажа в натуральный таран, так, что хлипкая конструкция, возведенная Аронофски, попросту не выдерживает и превращается в единоличный бенефис Рурка, продолжающего свой бой. Мы это, конечно, подозревали — но не предполагали, что подтвердится таким странным образом.

Вот такое кино.

Комментарий редактора:

Каждый человек может быть велик. Нужно только найти его, это своё величие. Микки Рурк велик вот таким — капризным, патлатым, избитым до полусмерти и упёртым, как то самое животное, куском мяса в лосинах, не смотревшим «Страсти христовы». Его Таран-Баран — это зеркало, в которое Рурк однажды посмотрелся и увидел там это своё новое величие. А что было после — уже неважно. Неважно, что герр режиссёр спёр половину сюжетной композиции у Родригеса и Миллера (см. история про Голди и Марва), а сверху присыпал банальностями и отсутствием штатива, неважно, что несмотря на долгие годы забвения Рурк ничуть не переболел звёздной болезнью и работать с ним на площадке явно было страшно трудно, неважно, что по-хорошему самые сильные эмоции в фильме приходятся на первые кадры, а потом всё лишь затухает ради единственного броска в темноту. Важно другое — после того, как величие было найдено и прочувствовано, что-то играть Рурку уже не требовалось. На зрителя произлевается естественность этого сутулого громилы с нелепым чемоданом на колёсиках, в драном пуховике, дурацкой шапочке работника продуктового магазина или не менее дурацкой тужурке Тарана-Барана. И зрителю становится не всё равно, когда из этой туши выковыривают осколки стекла или когда она хватается на ринге за сердце, и слёзы во время первой и последней удачной встречи его тоже задевают именно поэтому. Не верить в искренность актёра оказывается просто невозможно, будь ты простой любитель попкорна или член жюри Венеции. Всё-таки американские киноакадемики странные люди.

КиноПоиск, 06 апреля 2009

Агент Микки Рурка и страховая компания строго настрого запретили актёру заниматься боксом или рестлингом. В прошедшее воскресенье Рурк сам сообщил об этом, находясь в Техасе на очередной, юбилейной «РестлМании», которую ежегодно проводит крупнейшая в мире федерация рестлинга WWE.

Несколько недель назад прошли слухи, что актёр может вернуться на ринг как раз во время «РестлМании», причём в качестве не приглашённой звезды, а непосредственного участника. Но Микки Рурк огорошил любителей рестлинга, сообщив, что его бурные дни в мире спорта уже позади и теперь он целиком и полностью отдаётся Голливуду.

«Мои агенты говорят, это причинит вред моей карьере, - сообщил Рурк журналистам. – И сейчас я снимаюсь в «Железном человеке 2», так что страховая компания ни за что не выпустит меня на ринг». К слову, съёмки сиквела «Железного человека» начались как раз сегодня, 6 апреля.

Микки Рурк снова поделился своими воспоминаниями о съёмках в фильме Даррена Аронофски. «После долгих тренировок и множества синяков мне даже начал нравиться рестлинг. Я зауважал этот вид спорта, о котором раньше ничего не знал».

Поскольку WWE и её звёзды поддержали фильм «Рестлер», Рурк счёл нужным появиться на «РестлМании», которая проводилась уже в 25-й раз. «Это большая честь для меня, - сказал актёр. – Я много лет отсутствовал в кинобизнесе, а фильм о рестлинге подтолкнул мою карьеру».

В то же время сами рестлеры считают, что картина Аронофски положительно повлияла на отношение к этому виду спорта и выставила самих участников в положительном свете.

Микки Рурк также признался, что сейчас пытается привести себя в форму для съёмок в «Железном человеке 2».

Ronnie, да мне тоже кажется, что новость из серии "главное - громких имен побольше".

Ну да, неоднократно. Но не чаще!

У меня было все. И я все просрал.

Девять лет назад, когда я продал и потерял все, что у меня было — и друзей, и мотоциклы, моя жена сказала мне: «Если я останусь с тобой, то снова начну жрать наркотики. Ты убиваешь меня своим непостоянством». Она была права. И она ушла. Я плакал как ребенок, умолял ее не уходить. Я даже отрезал себе мизинец, чтобы она не уходила. Я ходил по комнате, и кровь из меня хлестала, как из свиньи. Но смотрите — его пришили обратно!

Мой психотерапевт однажды сказал мне: «Микки, ты ведь не в Средневековье живешь. Тебе не обязательно ходить всюду в доспехах и с кучей оружия».

Я потерял дом, жену, доверие, окружение. Я потерял душу. Я остался один. Перестал звонить телефон. Я жил на 200 долларов в неделю. Впервые за много лет я стал сам ходить в супермаркет. Сейчас я привык к этому, но в первый раз, когда я оказался там, толкал эту долбаную тележку, пытался купить что-то на ужин… Очень часто я ходил в одну круглосуточную забегаловку, где торчали только геи, просто для того, чтобы никто не узнал меня.

Я живу в Лос-Анджелесе, самом скучном городе на свете. Я ненавижу его, но знаю, что в Лондоне или Нью-Йорке мне бы точно сорвало голову.

Лучше всего я чувствую себя с людьми улицы. Возьмите моего водителя. Я знаю его 15 лет. Перед тем как он стал моим водителем, он ограбил банк. Потом восемь лет сидел в тюрьме. Вот какие люди мне нравятся!

Очень долгое время все мои деньги уходили на психотерапевта. На этого мозгоправа уходило все! Первые два года я ходил к нему трижды в неделю. Потом я стал ходить к нему дважды в неделю. Теперь — только один раз. За шесть лет я пропустил всего две встречи.

Детства у меня не было. Отчасти потому, что я работал практически всю жизнь. Ну и по другим причинам. Когда я впервые добился успеха, я себя почувствовал как баллистическая ракета. Вот же оно, мое детство, вечеринка продолжается! Я ведь не слезал с мотоцикла целых десять лет.

Что касается женщин, я уже давно прошел через такой период, когда ты не хочешь просыпаться рядом с ней утром и готов пристрелить себя за то, что остался с ней вечером. Больше я себе такого не позволяю. Мой дом теперь — это просто образцовый монастырь.

Я люблю сниматься в кино, потому что здесь все зависит от тебя. Это не бизнес и не политика. Либо ты хороший актер, либо ты сосешь.

Я понимаю собак гораздо лучше, чем людей. Когда отец Локи (чихуахуа Рурка. — Esquire) умер, я был вне себя, я был в отчаянии. Я позвонил отцу Питеру в Нью-Йорк, и он сказал: «Всех, кого ты любишь с такой силой, ты обязательно увидишь снова». И это было как раз то, что я хотел услышать.

Я встречал Тупака (известный деятель хип-хопа, снявшийся вместе с Рурком в фильме «Пуля». — Esquire) много раз, и каждый раз это было очень забавно, потому что я редко встречал в своей жизни людей, которых действительно можно назвать плохими. А ведь я как раз из этой категории. Работать с Тупаком было здорово. Чертовски круто. Я смотрел на него и думал: «Да, этот ублюдок направит на меня пушку, спустит курок и не моргнет».

Мне нравится Роберт Родригес. Он бесстрашен, и ему на все насрать. Я как-то сказал о нем: «Роберт плавает в той воде, в которую еще никто не входил до него». Я уважаю это. А еще мне нравится его ковбойская шляпа.

Люди все еще спрашивают меня про «Девять с половиной недель». Недавно ко мне подошла одна девушка и говорит: «Это вы парень из того фильма?» Я говорю: «А тебе сколько лет-то?» Она говорит: «Восемнадцать». Я подумал и сказал: «Ну да, я этот парень». Наверное, я должен испытывать от этого какое-то удовольствие. Но каждый раз, когда кто-то упоминает об этом, мне хочется сказать: «Черт, о какой херне мы говорим!» Что касается «Девяти с половиной недель», то всегда найдется какой-то чувак, который скажет мне: «Я клево потрахался под твое кино» или «Одна девка тогда совершенно охренительно отсосала мне». Я слышал это не меньше десяти тысяч раз.

Мои критерии женской красоты просты. Это как при покупке лошади: мне не нравятся тонкие шеи и короткие ноги.

Спорт всегда доставлял мне больше удовольствия, чем кино. Я обожаю спорт. И я хочу успеть попробовать себя в чем-то новом раньше, чем по мне начнет скучать гериатрическое отделение. Боже, когда тебе за сорок, каким видом спорта ты можешь заняться? Рыбалкой что ли?

Я худший серфер в Калифорнии. Потому что мое умение держать равновесие идет из бокса.

Однажды я вышел на ринг против одного ямайца (в начале 1990-х, уйдя из кино, Рурк занялся профессиональным боксом. — Esquire). Дело было в Майами. Это был мой девятый бой или типа того. Чувак был как сталь. Я помню, что в первом раунде дал ему со всей силы правой, а он даже не моргнул. Я подумал: «Вот черт, вечер будет длинным». Но у меня было преимущество — я был дома. Помню, что в пятом раунде я плюхнулся в свой угол, и тренер сказал мне: «Черт возьми, тебе лучше вернуться в кино!» Потом он дал мне затрещину и добавил: «Иди и выруби его на хрен». Я практически сделал это. Но до сих пор не могу поверить, что тренер действительно сказал мне это.

У меня был чертовски долгий путь назад. Когда вы сидите на скамейке запасных целых десять лет — так, как сидел я, вам становится стыдно даже вполголоса сказать кому-то о своем возвращении. Я часто слышу: «У Траволты было громкое возвращение». Да, конечно, — он же не буянил 15 лет подряд. Его встречали с распростертыми объятиями.

Мне всегда казалось, что я должен достигнуть высот в чем-то очень специальном. Например, в банковских ограблениях.

В современном кино уровень насилия поднят очень высоко — выше уже нельзя. Когда я смотрю фильмы с Клинтом Иствудом или со Стивом Макквином, я понимаю, что это кино скорее об искуплении. А сейчас насилие в кино появляется только ради насилия.

Те сцены в кино, где нужно драться или прыгать, — самые сложные. Так что каждый раз, когда есть парень, готовый меня подменить, я предпочитаю заплатить деньги ему.

Между Тупаком и мной было много общего. Даже несмотря на то, что мы чертовски разные. Я не из мира хип-хопа, он не ездит на харлее. То, что нас объединяет, — это наше воспитание.

Бокс здорово повлиял на мой внешний вид. Когда нужно было чинить мой нос, этим докторам пришлось взять хрящ из моего уха, потому что в моем носу уже просто ничего не осталось.

У меня шесть маленьких собак: Локи, Шоколадка, Сумасшедшая красотка, Рубиновая красотка, Чернушка и Челюсти. Конечно, я не похож на любителя маленьких собачек. В Лондоне, когда мы снимали «Громобоя» (фильм 2006 года — Esquire), ко мне подошел один пьяный чувак и сказал: «Микки Рурк! Я тебе так скажу: ты стал сам похож на своих гребаных собачонок!» Я ничего не сказал этому мудаку. Похоже, его главная проблема — это чертовски маленький пенис.

Когда я говорю «пидор», я не пытаюсь никого унизить. В жизни не буду осторожничать только из-за того, что какой-то чувачок, видишь ли, может оскорбиться, если я скажу «пидор». У меня есть друзья и среди геев. Мы часто перекидываемся этим словом. Так что если я захочу сказать «пидор», я, вашу мать, скажу «пидор». А если у кого-то проблемы со словом «пидор», пускай поцелует меня промеж ягодиц.

Вынужден констатировать, что несколько ребят получили Оскаров за те роли, от которых я отказался.

Люди полагают, что я жру наркотики, размахиваю кулаками и все такое. Похоже, они думают, что по ночам у меня вырастают рога и хвост.

Кинобизнес — это куча конского говнища. Я знал ребят, которые были отличными актерами, но у них никогда не было работы. Я знал ребят, которые были звездами, но они даже не смогли бы сыграть говорящую какашку на детском утреннике. Так что у меня нет никакого уважения к кинобизнесу. Я уважаю только те доллары, которые мне платят.

Женщина гораздо сильнее мужчины. Когда женщина говорит «все, хватит», это значит «все, хватит». Мужчина всегда будет валяться у нее в ногах в надежде вернуть. Я валялся. И почему-то счастлив.

Я изменился. Но внутри меня есть что-то, что не изменится никогда. И если я на секунду ослаблю хоть одну пуговицу, ад вырвется из меня наружу.

У меня больше не будет шансов. Такие дела. Если я проебу свой шанс и на этот раз, мне останется только прыгнуть с самого высокого балкона. Люди часто спрашивают меня: «Какой из ваших фильмов вы считаете самым лучшим?» А я отвечаю им: «Эй, ублюдки, я свое лучшее кино еще не сделал!»

Возвращение — хорошее слово, чуваки.